Хотя Слово жизни, Которое составляет главный предмет апостольской проповеди и основание настоящего послания, предполагается известным читателям, однако Апостол считает необходимым дать краткий и ясный ответ на два вопроса, которые тотчас могут зародиться у читателя при чтении надписания послания: какова природа и существо Слова жизни и каким образом сделалось возможным столь точное познание о Нем? В образе раскрытия главного положения апостольской проповеди ясно сказывается характер речи Апостола Иоанна: он не доказывает, но просто и торжественно утверждает то, что составляет его убеждение. Поэтому в начале второго стиха стоит καί, которое и должно удержать свое пряное значение и не может быть заменено или истолковано в смысле γάρ. Καί отмечает характеристическую для Апостола Иоанна последовательность созерцания в отличие от последовательности строго логической: мысль присоединяется к мысли, как при объяснении разом открытой пред глазами зрителя картины. Само собою понятно, что καὶ соединяет последующее с непосредственно предшествующим περὶ τοῦ λόγος τῆς ζωῆς, так как из этого выражения взято подлежащее для первого предложения второго стиха. Вслед за этим Апостол ставит краткое положение, в двух словах обнимающее всю его Христологию: ἡ ζωὴ ἐφανερώθη; в дальнейшей части стиха это положение получает более подробное раскрытие. Вместо ожидаемого местоимения или, согласно с особенностями слога Апостола Иоанна, ὁ λόγος τῆς ζωῆς, он ставить ἡ ζωὴ, чем ясно показывает, что в περὶ τοῦ λόγου τῆς· ζωῆςударение надает на τῆς ζωῆς. Положение ἡ ζωὴ в этом месте и в такой последовательности указывает на то, что ὁ λόγος τῆς ζωῆς и ἡ ζωὴ, если не всецело покрывают друг друга по объему выражаемых ими понятий, то во всяком случае указывают на один и тот же субъект, т. е. на Ипостасное Слово Божие, Сына Божия. Как существо Отца Сын открыл миру потому только, что, будучи Сам Бог, Он возвестил и открыл Бога именно в Своем Лице, так и жизнь явлена и дарована Им миру только потому, что Он Сам есть жизнь. Дар, который воплотившийся Сын Божий принес миру, неотделим от Его лица, по заключается в самом Его лице. Он дает миру Себя и вместе с этим дает и жизнь, почему Он не только Податель жизни, Откровение жизни, ὁ λογος τῆς ζωῆς, – не сама жизнь – ὴ ζωὴ568. Сам Спаситель говорить о Себе: Аз есмь воскресение и живот (Ин. 15:25: ἐγώ εἰμι ἡ ἀνάστασις καὶἡ ζωὴ); Аз есмь путь, истина и живот (Ин. 14:5: ἐγώ εἰμι ἡ ὁδὸς καὶ ἡ ἀλήθεια καὶ ἡ ζωὴ). Вот почему Апостол в начале второго стиха называет Слово жизни просто ἡ ζωὴ.
Вечная божественная жизнь, от вечности составляющая существо божественной внутренней жизни и от вечности же сообщенная Сыну, была сокрыта от мира и неведома ему, ибо и Сын, Слово Божие, в Котором во всей полноте отобразилась эта жизнь, не принадлежал к этому миру. Правда, Логос есть вечный и личный Посредник, чрез Которого жизнь, как физическая, так и духовная, из абсолютного Первоисточника – Отца, дана была миру в самом акте творения мира и проявлялась во все время его существования (Ин. 1и след.), но в полноте и осязательно для мира, с возможностью познать ее истинное существо, она явилась в Слове, когда Оно пришло на землю во плоти, сделалось известным избранным от Него свидетелям, чтобы они могли возвещать и свидетельствовать о Нем всему миру. Жизнь из области бытия вечного, сокрытого от людей и неизвестного им, вступила в мир явлений. Пребывая до этого в таинственной области божественной жизни, она открылась, сделалась видимою; она вошла в мертвый во грехе мир, вошла в θάνατος, чтобы в смерти показать себя как истинную жизнь, препобеждающую смерть (ср. Деян. 3:15; Деян. 2:24). Победив смерть, она положила начало новой жизни, причастниками которой являются все верующие в нее, как Сына Божия. Эту вечную жизнь Апостолы слышали, в и цели, рассматривали и осязали; они видели, как она воздвигала от смерти телесной и духовной; они видели, как она сама победила смерть. На этот именно строго определенный исторический факт явления Слова жизни во плоти и указывает аорист ἐφανερώθη. Φανεροῦν – один из характерных терминов в языке Апостола Иоанна, часто употребляется в Евангелии и послании и означает: открывать, выносить на свет так, чтобы можно было видеть; passiv. – открываться, делаться видимым. Жизнь отрылась в видимом, доступном для внешних чувств, виде. Таким образом, ἐφανερώθη послания фактически равняется σὰρξ ἐγένετο Евангелия (1:14), хотя буквально эти выражения не тожественны. Оттенки в понятиях ζωὴ и λόγος требуют различия и в относящихся к ним предикатах. Реальность воплощения Логоса не была бы выражена с полною ясностью, если бы было сказано: ὁ λόγος ἐφανερώθη, – для ὁ λόγος предикат ἐφανερώθη оказался бы слишком неопределенным. Равно как не было бы описано в достаточной степени богатство содержания ζωὴ и многоразличные проявления ее, если бы Апостол написал: ἡ ζωὴ σάρξ ἐγένετο; для ἡ ζωὴ предикат σὰρξ ἐγένετο слишком узок. Точнее различие обоих выражений можно определить так: σἀρξ ἐγένετο отмечает объективный ход вочеловечения, а ἐφανερώθη указывает на следствие этого вочеловечения для наших познавательных сил; первое говорит о том, чем Логос, по Своем воплощении, стал Сам в Себе, второе, – чем Он сделался для нас569, и ἐφανερώθη поэтому предполагает σὰρξ ἐγένετο. Впрочем, такое разделение допустимо только в мысли; в действительности же оба факта совпадают и не допускают никакой последовательности и преемственной смены. Логос, Который есть жизнь, воплотился, явился в лице Иисуса Христа, чтобы сообщить человечеству вечную жизнь, составляющую Его существо, источником которой для мира Он является.
Ἡ ζωὴ ἐφανερώθη – общее положение, в дальнейшем получающее более подробное раскрытие. Сокровенная жизнь явилась и таким образом сделалась доступною для чувственного восприятия. Поэтому καὶ ἐωράκαμεν καὶ μαρτυροῦμεν καὶ ἀπαγγέλλομεν ὑμῖν... Ближайшим образом к ἐφανερώθη примыкает ἐωράκαμεν, так как видение образует существенный и основной пункт всех отдельных родов чувственного восприятия. В этом смысле ἐωράκαμεν является первою и необходимою ступенью в деле удостоверения реальности ἐφανερώθη, – ступенью, без которой следующие акты – μαρτυροῦμεν καὶ ἀπαγγέλλομεν – не имели бы прочного фундамента. Καὶ μαρτυροῦμεν дает новый момент, стоящий в теснейшей связи с ἑωράκαμεν и немыслимый без него (cp. 1 Ин. 4:14; Ин. 15:27; Ин. 19:35; Ин. 1:34; Ин. 3:32). Μαρτυρεῖν – тоже один из любимых терминов Апостола Иоанна – всегда обозначает возвещение такого факта, который возвещающий сам воспринял, пережил. При этом особенно важно и необходимо оттенить, что обозначаемое этим глаголом свидетельство дается не для того, чтобы принести кому-либо пользу, обогатить кого-либо имеющимися познаниями, но единственно в интересах чистого служения истине. Принесет ли свидетельство другим пользу или нет, примут ли или не примут его, для свидетельствующего это безразлично: он всецело погружен в сознание достоверности испытанного и пережитого им, ибо оно сделалось его святым убеждением. Свидетельствующий чувствует внутреннюю потребность высказать дознанную истину и засвидетельствовать ее где бы то ни было и пред кем бы то ни было570. Не можем б ο мы, яже видехом и слышахом, не глаголании (Деян. 4:20). Апостолы получили прямое повеление свидетельствовать и возвещать о вечной жизни (Деян. 1:8, 10, 41; Лк. 24:47, 48). За μαρτυροῦμεν следует апостольское ἀπαγγέλλομεν – возвещение твердо дознанной и самопережитой истины другим, чтобы и они познали ее и сделали ее собственным своим достоянием. Глагол указывает на всю вообще благовестническую деятельность Апостолов, не ограниченную ни пространством, ни отдельными писаниями. Отличие его от μαρτυρεῖν заключается в том, что μαρτυρεῖν есть сообщение истины, ἀπαγγέλλειν означает сообщение истины, т. е. в μαρτυρεῖν центр тяжести лежит во внутреннем сознании, убеждении свидетельствующего, что свидетельствуемое им непререкаемо истинно; ἀπαγγέλλειν же имеет целью возвестить другим то, что возвещающий сам знает; почему при ἀπαγγέλλειν стоит ὑμῖν,как необходимое указание на тех, которые имеются в виду при сообщении истины. Под этимὑμῖν разумеются преимущественно читатели настоящего послания, по не одни они, а и все, кто находится вне объема апостольского «мы», следовательно, все, до кого достигало апостольское благовествование. Пред каждым из глаголов Апостол ставить καί, чтобы тем выразительнее отметить каждый из них, как самостоятельный и важный акт. Различие времен прош. сов. ἑωράκαμεν и наст. μαρτυροῦμεν καὶ ἀπαγγέλλομεν – требуется самым существом дела, так как два последние глагола обозначают действия апостольского служения, обязательные для Апостолов до конца дней их земной жизни и потому в каждый данный момент настоящие, а первый указывает на факт законченный, хотя и имеющий важное значение для настоящего.
На основании этого внутреннее отношение отдельных моментов 2-го стиха представляется в таком виде. В начале Апостол твердо устанавливает объективный исторический факт: жизнь явилась; затем посредством простого καὶ присоединяется утверждение, что писатель, как и прочие Апостолы, были очевидцами этой явившейся жизни; на этом, далее, основывается непоколебимое свидетельство его самого и всех Апостолов о том, что они видели. Таким образом, к ἐωράκαμεν присоединяется дальнейший и новый момент – μαρτυροῦμεν, который находит свое выражение и естественное продолжение в ἀπαγγέλλομεν. Последний глагол в свою очередь требует указания лиц, для которых предназначено возвещение, – отсюда ὑμῖν. После всего этого Апостол выразительно называет объект всех трех глаголов, неразрывно соединенных между собою. Предметом их, в живой связи речи, может быть только та же жизнь, несомненное явление которой Апостол возвестил, – ἡ ζωὴ, но с весьма важным прибавлением, раскрывающим всю полноту апостольского учения об ἡ ζωὴ: τὴν ζωὴν τὴν αἰώνιον, ῆτις ἦν πρὸς τὸν Πατέρα καὶ ἐφανερώθη ἡμῖν. Повторение члена пред ζωὴν и αἰώνιον указывает, что оба понятия – жизнь и вечность – берутся отдельно и каждое в полном своем объеме и затем соединяются в одном представлении571. Αἰώνιος в Новом Завете часто указывает на бесконечную продолжительность времени (2 Кор. 4:17, 18; 2 Пет. 1:11; 2 Тим. 2:10, 16; Евр. 9:12, 15; Ин. 14:2; 1 Пет. 5и др.) и с этой точки зрения «вечная жизнь» есть блаженная цель всех обетований о спасении. Только бесконечная жизнь есть истинная жизнь, поскольку жизнь, для которой рано или поздно наступит конец, не есть истинная жизнь572. Но ограничивать этим объем понятия αἰώνιος нельзя. Главное значение его: не имеющий ни начала, ни конца, тот, который всегда был и будет, – и в этом смысле αἰώνιος прилагается к Богу (Рим. 14:25). Но само собою понятно, что в последнем случае αἰώνιος является условным обозначением понятия, которого мы не можем представить иначе, как при помощи чувственных форм и образов, понятия о бытии, к которому мера времени совершенно не приложима. Здесь жег наряду с указанием на безначальность и бесконечность, αἰώνιος указывает и на внутреннее качество бытия, которое в своем внутреннем существе имеет основание для свойства, обозначаемого на условном человеческом языке посредством, αἰώνιος. Такая жизнь, стоящая выше времени, не может принадлежать тварному существу, – она божественна. Поэтому правильнее и данному месту более соответствует понимание ἡ ζωὴ ἡ αἰώνιος в смысле ἡ ὅντως ζωὴ (1Тим. 6:19) и ἡ ζωὴ τοῦ Θεοῦ (Еф. 4:18): жизнь, которая есть истинно жизнь, в полном смысле этого слова, жизнь и ничто кроме жизни; в ней нет ничего такого, над чем время имело бы власть и что с течением времени возрастало бы или уменьшалось и исчезало; «жизнь не измеряемая сроком времени, но самобытная, как всегда сущая у Отца» (Феофилакт). Поэтому ἡ ζωὴ есть ἡ αἰώνιος в возможно полном смысле сего последнего573. Но такою жизнь, о которой говорит Апостол, не могла сделаться в своем телесно-земном явлении. Здесь только обнаружилось это внутреннее свойство; основание же его лежит вне пределов преходящего земного бытия. На это и указывает дальнейшее ῆτις ἦν πρὸς τὸν Πατέρα.
Ὅστις, в сравнении с ὅς, всегда обозначает более или менее внутреннее отношение: в одних случаях местоимение это указывает существенное свойство предмета и имеет квалитативное значение (Ин. 21:25; Откр. 18:12; Откр. 19:2; ср. 1 Кор. 5:1; Рим. 9:4; Флп. 2:20); в других случаях оно отмечает момент изъяснения и обоснования (Ин. 8:58; Откр. 1:7; Откр. 2:24; Откр. 11:8; Откр. 20:4; ср. Рим. 1:25, 32; Рим. 2:15; Рим. 6:2; Гал. 4:24)574. Также и в настоящем случае ἥτις указывает, что двухчленное предложение: ἦν πρὸς τὸν Πατέρα καὶ ἐφανερώθη ἡμῖν – соединяется с главным предметом речи – ἡ ζωὴ ἡ αἰώνιος – не только как простое относительное предложение, но вместе с тем изъясняет и обосновывает его. Поэтому мысль Апостола можно выразить таким образом: мы видели, свидетельствуем и возвещаем вам жизнь, которая есть истинно вечная жизнь, поелику она была у Отца (и таким образом независима от условий времени) и явилась нам (т. е. вошла в область нашего познания). Вечная жизнь не могла бы быть видимою, свидетельствуемою и возвещаемою, если бы она не явилась нам – ἡμῖν; но она также не была бы и вечною, если бы она не была у Отца, ἦν – imperf. указывает на неопределенную продолжительность прошлого бытия. Предлог πρός с винит. вообще обозначает движение по направлению к предмету или лицу, название которого поставлено в винит. пад., и в отношении к указанию пространственной близости предметов или лиц занимает среднее место между ἐν с дательным падежом и παρά с родит. (Ин. 1:14) и дательным (17:5); от первого отличается тем, что исключает всякую идею всецелого заключения одного в другом, а требует их полной особности, независимости по бытию, – от второго тем, что сильнее и резче обозначает момент теснейшего соприкосновения. Предлог πρός заключает в себе оттенок постоянного движения, обращения к кому-либо и указывает, таким образом, направление или характерное стремление целой жизни: нравственное движение жизни существа, обозначенного чрез ἡ ζωὴ ἡαἰώνος, имеет свой постоянный центр в Отце; а соединение предлога движения с глаголом покоя, пребывания (ἦν) отмечает это движение как постоянное его свойство, его существо (ср. 2 Кор. 5:8; Гал. 1:18)575.
Из сказанного вытекает, что, ἡ ζωὴ ἡ αἰώνιος не сила и не свойство, а личное существо, которое стоит в непрерывном, тесном и живом взаимообщении с Отцем. Идея личности здесь не может быть отрицаема ни в каком случае, и несомненная параллель с Ин. 1дает право заключать, что ἡ ζωὴ тожественно с ὁ λόγος пролога Евангелия Иоанна. Но это – выводы; первая же и главная цель разбираемого положения – показать, почему «жизнь» названа «вечною»: прежде чем жизнь явилась в мире, она была в постоянном и вечном взаимообщении с Отцем и, следовательно, сама есть существо вечное. Этому домирному вечному бытию ἡ ζωὴ далее и противополагается явление или откровение ее в мире. Союз этого внутреннейшего общения личной жизни и Отца есть любовь, которою Отец возлюбил Сына прежде сложения мира (Ин. 17:24), и в этом отношении ῆτις ἦν πρὸς τὸν Πατέρα может быть сопоставлено с ὁ ών εἰς τὸν κόλπον τοῦ Πατρός (Ин. 1:18). В прологе Евангелия Иоанна, где речь идет о Логосе, указывается Его отношение к Богу πρὸς τὸν Θεόν, в послании же, где речь идет о личной жизни, гораздо естественнее обозначить отношение этой жизни к Богу, как Отцу – πρὸς τὸν Πατέρα, Первовиновнику и Первоисточнику всякой жизни.
Вечная жизнь, стоящая выше всяких условий времени, ἐφανερώθη ἡμῖν – явилась нам, т. е. Апостолам. Св. Иоанн с особенною силой вновь утверждает реальность явления вечной жизни; но καὶ ἐφανερώθη ἡμῖν не простое повторение ἡ ζωὴ ἐφανερώθη, стоящего в начале 2стиха: последнее есть простое утверждение факта, как чисто объективной истины, что жизнь явилась, тогда как в ἡμῖν, которому в 3 стихе противополагается ὑμῖν, присоединяется новый момент, объясняющий возможность чувственного восприятия и познания жизни. Общее положение начала 2 стиха в конце его субъективируется, применяется к частным людям, и на этом основывается личный опыт Апостола Иоанна.
